Шумахер, Тодт и преображение “Феррари”

Всё или ничего: таким был стиль “Феррари”. На пиках вид был захватывающим. Аскари, Фил Хилл, Лауда, Шектер… Это были благословленные члены самого эксклюзивного клуба Ф1, каждый из которых вдыхал тот хмелящий, разреженный воздух чемпионства в составе “Феррари”.

Но почти у всех до одного, рано или поздно всё летело под откос. Предательский беспорядок, горечь разочарований, и да, даже смерть следовали за этими пятнами на итальянской бессмертной славе. Такой была жизнь в Маранелло, но это делало «Скудерию» только более привлекательной.

Но в “Феррари” версии Жана Тодта и Михаэля Шумахера что-то отличалось. Их команда выигрывала… и продолжала выигрывать годами. Команда, которую они выковали, в сочетании с великолепной работой Росса Брона и Рори Бёрна, была “Феррари”, которую мы никогда не видели. И, наверное, никогда больше не увидим.

Кажется, всё играло им на руку: политически у “Феррари” было больше влияния, чем у других команд, и, соответственно, они зарабатывали больше денег; циники любили утверждать, что ФИА расшифровывалось как “Феррари И Ассистенты”, когда штрафы и правила работали на пользу «Скудерии». Боже, да даже шины “Бриджстоун” идеально подходили под их требования. Неудивительно, что победы сыпались, как из рога изобилия.

Это не была команда Энцо, одинаково гениальная и порочная; это была машина, образец совершенства Ф1, разработанный для достижения высшей цели, вне зависимости от обстоятельств, на повторе. Но эра, которая оставила яркий след в истории своими рекордами, не началась в одну секунду. Только на шестой сезон Тодта в команде они выиграли Кубок конструкторов, и лишь на седьмой Шумахер наконец закончил засуху в самом важном: он стал наследником Шектера и был возведен в лик святых “Скудерии Феррари”.

Сейчас довольно легко забыть, какое давление лежало на Тодте в ранние годы, когда из года в год сценарий практически не менялся. Когда Лука ди Монтедземоло нанял его в 1993 году, планировалось полагаться на уже знакомые лица. Гений Джона Барнарда практически привел Алена Проста к титулу в 1990-м, но план по руководству борьбой из Гилфорда провалился еще задолго до того, как Сенна нырнул в первый поворот Сузуки в стиле камикадзе. Из-за недостатка доверия и политики “Фиата” план был разбит в пух и прах, хотя уже через три года Тодт и ди Монтедземоло решили попробовать снова.

Обжегшись о своём опыте в “Бенеттоне”, Барнард вернулся проводить вторую часть революции в “Феррари” — и связь была едва заметна. Конструкторский департамент «Феррари» хоть и заменил Гилфордский технический офис, но располагался в том же городке в Суррее, а его целью было снова заниматься только гоночными автомобилями, не отвлекаясь. Работой Тодта было защитить его от всего, что могло отвлечь его на гонки.

Обтекаемый 412Т1 с малым лобовым сопротивлением 1994 года определенно показывал потенциал. Но что изменилось? Барнард столкнулся с теми же проблемами: конструкторский отдел двигателей работал не так, как ему было нужно, а потом приходилось отвлекаться и на тушение конфликтов на трассе. Победа Герхарда Бергера в Хоккенхайме закончила болезненную четырёхлетнюю засуху, но эпизодической роли в постановке, где главными звездами стали “Уильямс” и, что более важно, “Бенеттон”, откуда только ушел Барнард, было мало.

Перед лицом доминирования “Рено” и их V10 в “Феррари” вновь положилась на V12 в 1995 году. Какова их награда? Очередная победа. На этот раз у Жана Алези в Канаде на красивом 412Т2. Та же история. А затем Тодт подписал Михаэля Шумахера.

Первый титул Шумахера в 1994 году был омрачен смертью Сенны в Имоле, неуклюжей аварией с Дэймоном Хиллом в Аделаиде, и постоянными обвинениями “Бенеттона” в использовании антипробуксовочной системы. Но в 1995-м все свидетельствовало о том, что было давно очевидно: Шумахер боролся лишь с самим собой.

Было ли когда-нибудь такое, что один гонщик был настолько лучше всех остальных? У Хуан-Мануэля Фанхио был Альберто Аскари, потом Стирлинг Мосс. Джим Кларк? Конечно, он был на голову лучше всех в середине 1960-х, но, по крайней мере, у него были Джон Сёртис, Джек Брэбем и Грэм Хилл в качестве соперников. Позже, у Джеки Стюарта имелись Йохен Риндт и Эмерсон Фиттипальди; у Ники Лауды — Джеймс Хант и Марио Андретти; Просту и Сенне хватало друг друга плюс ещё были же Нельсон Пике и Найджел Мэнселл.

Но Шумахер середины 1990-х? Как только Сенна и Прост покинули гонки, у него был смелый и отважный Дэймон Хилл (обычно в более быстрой машине), не такие талантливые Бергер и Алези, еще не повзрослевший Мика Хяккинен… Тодт знал, что ему нужен именно Шумахер, единственный на всей стартовой решетке, кто мог перевернуть игру.

И каким-то образом, несмотря на всё, что давал “Бенеттон”, Шумахеру нужна была “Феррари”. “Уильямс” мог мгновенно принести титулы, “Мерседес”, с которым он закалялся в спорткарах, становился значимой силой при помощи “Макларена”, но “Феррари” … Здесь был шанс построить что-то значимое.

Прост, и, возможно, даже Сенна, чувствовали тягу к Маранелло. Фернандо Алонсо и Зебастиан Феттель впоследствии пришли на этот зов. Шумахер просто не мог отказаться — и чек на 25 миллионов долларов в год этому определенно поспособствовал.

Но он знал, во что ввязывается. “Феррари” Тодта и Барнарда практически не отличалась от провалившегося исполина 1980-х. Добывать эти титулы… Это был риск, азартность которого перебивала все деньги. Всё ещё 26-летний Шумахер рисковал потратить свои лучшие годы на команду, которая выпала из ритма времени.

Но тем не менее, их отношения начались неплохо. После своих первых тестов в Эшториле Шумахер заявил, что выиграть титул в 412Т2 было бы проще, чем в “Бенеттоне”. Ох, и он был на секунду на кругу быстрее, чем Бергер с Алези. Реальность нанесла свой удар в 1996-м, использовав для этого особенно нелюбимую Барнардом F310. Три победы, включая дождевую в Испании, которая запомнится на века. Не так плохо — но идя в “Феррари”, Шумахер знал, что он выкидывает в окно все шансы на титульный хет-трик. Хилл, титул там, проходи…

Честно говоря, ставка могла сыграть в 1997, когда Шумахер великолепно удерживал “Феррари” в гонке за титул с превосходящим “Уильямсом” Жака Вильнева. Затем вся его работа была испорчена и запятнана очередным ужасным нарушением… Херес и этот таран закрепили за Шумахером статус суперзлодея. В ФИА лишили его второго места и всех заработанных очков, но оставили пять побед — бессмысленное наказание.

Та машина, F310, стала лебединой песнью “Феррари” Барнарда. Тодт знал, что великий эксперимент был окончен и настала пора оживить Маранелло. Когда одиночка Барнард покинул сцену, Тодт нанял людей, которые сделали Шумахера.

Росс Брон и Рори Бёрн вблизи видели, как уход Шумахера пробил дыру в шансах “Бенеттона” на следующий титул. Ни Алези, ни Бергер (ушедшие в обратном направлении) не добились побед в машине, которая в руках Шумахера стала бы чемпионской в 1996 году. Технический директор и главный конструктор решили облачиться в красное.

В 1998 году решительный F300 заложил основу тем чудесным машинам, которые были дальше, но первая работа Эдриана Ньюи в “Макларене” — МР4/13, — отложила старт победной серии красных. С таким огненным талантом как у Хяккинена, он разгорался неожиданно медленно, но в 1998-99 гг., когда он вышел на пик, Шумахер внезапно нашел себе достойного соперника. На одном круге финн был очевидно быстрее, а с Ньюи на своей стороне он имел определенное преимущество.

В Италии все уже теряли голову от нетерпения, и напряжение стало еще сильнее, когда Шумахер сломал ногу в Силверстоне в 1999-м. Ну вот, потерян очередной титул. Или нет? Эдди Ирвайн никогда не показывал чего-то большего, чем уровень хорошего второго пилота, но за его незаметностью скрывалась храбрость и настойчивость.

Когда Хяккинен потерял концентрацию из-за того, что угрозы Шумахера больше не было, Ирвайн вошел в игру — и практически урвал титул себе. Как унизительно было Шумахеру, вернувшемуся спустя шесть гонок, быть на подачках у Ирвайна на первом Гран-при Малайзии. Поул Шумахера (с отрывом больше чем в секунду) показал, как странно было бы, окончи два десятилетия боли “Феррари” именно ирландец.

Но в том году был взят первый с 1983 года Кубок конструкторов, во многом при помощи технических противоречий после Сепанга. Победа Ирвайна, которую чуть меньше чем полностью сделал его партнёр по команде, пропала в закрытом парке, когда обнаружилось, что дефлекторы на его машине не вписывались в регламент.

“Феррари” подали апелляцию — и выиграли. Как? Проверяющие обнаружили, что их средства измерений, использовавшиеся технической командой на протяжении всего сезона, оказались ненадёжными… Прямо как их вердикт. Когда борьба Ирвайна закончилась в Японии и Хяккинен забрал свой второй титул, Ф1 дружно вздохнула с облегчением.

Сколько бы еще продержался Тодт, не собери Шумахер, Брон, Бёрн и компания наконец этот пазл (довольно гениально) в 2000 году? Суперкоманда, может, и выжила бы, но уже без протекции “Фиата” — и это не упоминая вмешательство президента ди Монтедземоло, которого Тодт всегда держал на расстоянии вытянутой руки — но как долго?

Но случилось так, как случилось, и Шумахер победил Хяккинена в финале сезона в Судзуке при помощи идеально исполненного мастер-класса по стратегии от Брона. И именно так было и дальше, с пятью титулами подряд и 72 победами в гонках. Учитывая то, чего он уже достиг в “Бенеттоне”, Шумахер провёл начало нового тысячелетия усиленно переписывая книгу рекордов Ф1.

Но не всё шло как по маслу. Сочетание практичного “Уильямса”, огромной мощность V10 от БМВ, заряженного Хуана-Пабло Монтойи и упорство брата Ральфа иногда заставляли “Феррари” и Шуми заводиться, а потом новая финская угроза почти остановила их в 2003 году при помощи новой системы начисления очков, прямо направленной на то, чтобы ослабить доминирование “Феррари”. Сумей Кими тогда выиграть имея одну победу против шести Михаэля — и мир обсуждал бы несправедливость результата.

Пройдя сквозь всё это, Шумахер все равно остался крайне противоречивой личностью. Оставляя в стороне спорную гоночную этику, он был крайне закрытым человеком, который закрывался от всемирной славы, предлагая себя довольно односторонне. Для многих он никогда не ошибался, для еще большего количества людей его было проще уважать, чем любить.

Но с уверенностью можно сказать, что наибольшую роль в том, какой запомнят эту “Феррари”, сыграл именно Тодт. Прежде всего он заслуживает свою долю славы за то, что нанял нужных людей и создал в команде атмосферу побед. Против него сыграла только слепая верность цели, которую он принес в команду.

“Победа любой ценой” никогда не была возведена в абсолют: скандал с командной тактикой в Австрии в 2002 году был красочным просчётом. Казалось, что у Тодта было безразличие, граничащее с презрением как к спорту, так и к фанатам. Все, что было важно — это результат для “Феррари”, и обычно для Шумахера. Баррикелло всегда знал свое место в команде.

Но заботило ли Тодта, что думали другие? Наверное, нет. И Энцо Феррари мог бы это одобрить: в конце концов основатель был “мастером агитации людей”. Так что возможно “Феррари” Тодта не так уж и отличалась. Этот воздух надменности, неоспоримого превосходства: Аскари, Лауда, Шектер… Они бы поняли.

Источник