«Я проезжал Красную воду газ в пол». Интервью с Михаэлем Шумахером в субботу БП Бельгии 1991 года

Через два часа после окончания субботней квалификации Большого приза Бельгии 1991 года Адам Купер взял интервью у Михаэля Шумахера — тогда ещё новичка «Формулы-1», показавшего шестой результат в тот день, что позволило молодому немцу стартовать в воскресной гонке седьмым, заставив говорить о себе как сенсационном дебютанте. Ниже — полная расшифровка этой беседы.

Вопрос: Когда мы беседовали с тобой во время гонки Чемпионата мира спортивных автомобилей на Нюрбургринге, ты сказал, что твоё выступление в Спа невозможно, т.к. у тебя вообще нет никакого опыта за рулём техники Ф1, и вот так вот с места в карьер было бы слишком опрометчиво…

Шумахер: Да, всё верно, на Нюрбургринге именно так и обстояли дела. Я слышал, что есть шанс выступить в Гран-при Бельгии, но моя команда не вовлекала меня в весь этот процесс, т.к. они не хотели, чтобы моя голова перед гонкой была занята чем-то другим. Но после финиша я поехал в Англию, где у меня была встреча с Джеки Оливером [владелец и руководитель команды Ф1 «Эрроуз» — прим. ред.]. После переговоров с ним я отправился к Эдди Джордану, вот от него-то я и услышал, что я еду в Бельгии.

В: А ты поехал в Англию договариваться за выступления в «Эрроуз» или просто о тестах за них?

МШ: Это была простая беседа. Мы поддерживали с ними контакт и до всей этой ситуации, и не хотели терять связь. Я не был лично знаком с Оливером, и это была моя первая встреча с ним. Мы просто хотели познакомиться.

В: Ранее ходили разговоры, что в конце года ты возможно поедешь за них…

МШ: Да, всё верно, но это никогда не было достаточно серьёзно. Вообще-то он говорил, что мне стоило бы выступить в Мехико или Монреале [начало-середина июня, гонка в Спа состоялась в конце августа — прим. ред.], я не помню точно, где именно. Он хотел, чтобы я выступал за них, но я ответил, что шансы проехать те гонки — нулевые.

В: И поэтому Вилли Вебер начал договариваться с Эдди?

МШ: «Заубер Мерседес» вместе с Вилли, да.

В: И в понедельник тебе стало известно что ты проведёшь тесты в Силверстоне?

МШ: Да. Они уладили все вопросы, и когда я встретился с ними в понедельник, они сначала усадили меня в кресло, а потом сообщили, что я сначала проеду несколько кругов на тестах, а потом проведу уик-энд в «Формуле-1».

В: Силверстон, твой первый день за рулём автомобиля Ф1, твои впечатления?

МШ: Ну, первые три круга были впечатляющими, а потом всё просто вошло в рабочее русло. Безусловно, это было нечто особенное, но не так чтобы аж ух! Надо было всего лишь привыкнуть, что в принципе я и сделал.

В: Ты мог поверить в то, что всё это произойдёт настолько быстро, и ты через два или три дня будешь управлять достаточно неплохим автомобилем Ф1?

МШ: Нет, я не ожидал, что получу автомобиль в своё распоряжение настолько быстро. Это то, чего не ожидаешь. Для меня главным было пройти квалификацию [в 1991 году в основной квалификации участвовало 30 автомобилей, которые боролись за 26 мест на старте — прим. ред.], не более того. А теперь и седьмое место на старте… Это лучшее, что могло произойти!

В: На Силверстоне ты адаптировался к автомобилю достаточно быстро, но это и простая трасса. А потом ты приехал сюда. Это очень, очень сложная трасса. Это трасса, где многое зависит от гонщика, и от тебя требуется многое. И ты никогда здесь не выступал. Как так получилось, что ты настолько хорош в изучении новых трасс?

МШ: В целом ты прав, но без хорошего автомобиля ты не сможешь понять трассу. Но машина мне досталась очень хорошая, и это одна из причин почему мне удалось настолько хорошо освоиться с новой трассой.

В: Ты проехал один круг на велосипеде..

МШ: Да, верно.

В: Ты не брал автомобиль на прокат, не ездил с кем-либо по ней просто так?

МШ: Нет, никогда

В: Ты общался с кем-то на тему, как и где тебе следует переключать передачи, обсуждал подобные вещи?

МШ: Да, я поговорил с Андреа де Чезарисом [второй гонщик «Джордан» — прим. ред.], и он мне рассказал в каком повороте какую следует использовать передачу, и как бы всё.

В: И ты вылетал…

МШ: Да…

В: В первой тренировке ты сходу заехал в топ-10 [по итогам сессии Шумахер показал 11-е время — прим. ред.]. Тебе не показалось, что после такого в команде подумали «да он хорош!», и около боксов стало больше фотографов и другого народа?

МШ: Всё что я могу сказать в отношении команды так это то что у меня с ними сложились просто великолепные отношения. Они приняли меня, и это важно для меня. Тут приятно работать, нет всей этой политики, т.к. команда очень маленькая. Работа идёт хорошо, вокруг много замечательных людей.

В: Хороших инженеров?

МШ: Да

В: Я наблюдал со стороны вчера за тобой, и мне показалось, что вы хорошо сработались…

МШ: Да, верно

В: Во вчерашней квалификации [до середины 1990-х в Ф1 стартовое поле формировалось на основании лучшего результата, показанного в одной из двух квалификационных сессий — прим. ред.] у тебя было два хороших круга [Шумахер показал восьмое время — прим. ред.]?

МШ: Нет. На первом комплекте квалификационных шин я попал в траффик на первом круге, а потом был этот эпизод с вылетом Эрика ван де Пула, и всё пошло коту под хвост. А на второй попытке, которую я пытался провести на том же комплекте, меня заблокировал Ален Прост. Он начинал свой быстрый круг и оттормозил меня.

В: Ты срезал шикану — что произошло?

МШ: Да, я тормозил на пределе. Прост был в метрах десяти впереди меня, и он вроде как разгонялся, и я подумал что всё ОК, он начинает быстрый круг, т.к. он поехал очень быстро. Но потом он затормозил слишком рано для меня. И было только два варианта — врезаться в него или срезать трассу. Я решил, что второе как бы предпочтительней.

В: Возникли проблемы с ФИА?

МШ: Обычно, когда ты срезаешь шикану, ты должен остановиться и подождать сигнала от маршала. Если тебе покажут зелёный флаг, можно продолжать движение. Но там не было маршала, некому было меня остановить. Обычно сигнал к остановке дают маршалы, но т.к. там никого не было, я поехал прямиком в боксы. В итоге мне сделали замечание.

В: После этого у тебя был другой комплект резины, твой последний…

МШ: Да, это был последний свежий комплект. Время было показано не на пределе. Это были не 100%, возможно, 98%, почти отлично. Но я хотел чтобы всё прошло гладко, т.к. я хотел всего лишь квалифицироваться, и не хотел рисковать.

В: Сегодня утром ты проделал великолепную работу, долгое время ты возглавлял протокол. Ты поставил быстрейшее время на шинах для гонки…

МШ: Да, 1’52

В: А потом 1’51.017

МШ: А это уже на квалификационных.

В: А потом ты вновь выехал на трассу и сессия прервалась красным флагом. А до какого предела ты мог бы в итоге улучшиться?

МШ: Ровно до такого, чтобы закончив свой второй круг, я показал время где-то в районе 50 с половиной секунд — какие-то такие были мысли [в итоге Михаэль показал время 1’51.212, время Пике, стартовавшего перед ним, было 1’50.540 — прим. ред.]

В: В субботней квалификации у тебя было два комплекта шин. На ТВ-картинке было видно, что на одной из попыток ты попал в траффик в шикане — я не знаю, заметил ли ты, но Алези был прямо за тобой…

МШ: Да, я в курсе, но я его не видел.

В: Итак, тот круг должен был быть 1’50.5. А тот, который был перед ним, был нормальным?

МШ: Не очень. Нет, он был ОК, но недостаточно хорош. Он также был кругом, который я постарался проехать аккуратно, без риска, просто чтобы зафиксировать время и иметь запас прочности для следующей попытки, во время которой можно уже было бы рискнуть.

В: На участке после Красной воды, на подъёме на холм, как ведёт себя автомобиль? Со стороны всё выглядит фантастично…

МШ: Да, это фантастика — я проходил этот участок газ в пол без всяких проблем.

В: Можешь сравнить автомобиль Ф1 со спортпрототипом? Ты говорил что карбоновые тормоза идентичны но они должны отличаться т.к. тут они легче и более проворны.

МШ: Да, они не совсем одинаковы. Поведение после первого касания практически идентично, но реагируют они немного быстрее, чем на спортпрототипе. Хотя я и ожидал, что тормоза в Ф1 будут несколько лучше, чем они есть на самом деле. Михаэль Бартельс [немецкий гонщик, проведший четыре гран-при за «Лотус» в 1991-м — прим. ред.] мне говорил что они достаточно капризны и к ним тяжело привыкнуть. Но мне так не кажется. Хотя у меня совсем другой уровень — разница между Бартельсом и мной состоит в том, что у меня уже был опыт управления техникой группы Ц, у которой карбоновые тормоза, и мне было гораздо легче привыкнуть к ним.

В: А что насчёт управляемости?

МШ: Нельзя сравнивать управляемость этих двух типов автомобилей. В спортпрототипах ты постоянно едешь с недосточной поворачиваемостью. За рулём «формулы» ты также едешь с небольшой недостаточной поворачиваемостью, но в некоторых быстрых поворотах, если у тебя хорошие настройки, у тебя должна быть, как это называется, когда в середине поворота у тебя нет ни избыточной, ни недостаточной…

В: Нейтральные настройки.

МШ: Да, нейтральные настройки, точно. Вот поэтому нельзя сравнивать эти два типа автомобилей.

В: Что на счёт атмосферы в целом? Ты следил за Ф1 когда был ребёнком, и смотрел гонки по телевизору. Верится ли тебе, что теперь ты здесь и все говорят о тебе?

МШ: Нет, в это тяжело до сих пор поверить. Это всё кажется каким-то безумием, у меня нет просто слов, чтобы это всё описать.

В: Всё произошло достаточно быстро. С кем из гонщиков ты уже поговорил?

МШ: Не так уж и со многими. Только с Микой Хяккиненом и Джонни Хербертом, т.е. с теми, кого я уже знал до этого, по Японии и Ф3. Ну и с Андреа, и всё.

В: Это, наверное, мечта, — попасть в Ф1 сразу за руль хорошего автомобиля, дебютировать на отличной трассе, да ещё и с таким результатом…

МШ: Я мечтал о нечто подобном, но никогда не ожидал, что оно сбудется. Подобной ситуации не было в моих даже самых смелых мечтах. Пределом мечтаний было пройти квалификацию и просто финишировать в гонке — уже это было бы большим успехом.

В: Ну да, если бы ты провёл гран-при гонку в «Футворк» [«Эрроуз»], ты бы квалифицировался максимум 20-м, и это было бы уже сродни подвигу, но для большинства это прошло бы незаметно. Кстати, чему ты научился благодаря гонке в [японской] Ф3000 — получил ли ты какой-то опыт?

МШ: Однозначно, это было полезным, т.к. там также используются специальные квалификационные шины. Да и вообще, автомобили также быстры, почти также как и в Ф1, особенно в поворотах. Различия минимальны, и старт там мне очень помог, поскольку последние полтора года я катал исключительно на спортпрототипах, а это совсем другие ощущения, и требуется совершенно другой стиль пилотажа. А Ф3000 вернула мне формульный стиль.

В: И как я говорил вчера вечером, в той гонке тебе надо было пилотировать аккуратно, думая про шины…

МШ: Да. Но и в гонках спортивных автомобилей надо также ехать, постоянно обращая внимание на поведение шин. Нельзя валить на все деньги всю гонку — ты просто затрахаешь вусмерть шины и всё.

В: Что скажешь про японскую Ф3000?

МШ: Скажу, что это довольно хороший чемпионат. Там очень много гонщиков, выступающих в нём достаточно долгое время, они отлично понимают свои автомобили и поведение шин. И для квалификаций у них есть специальные шины. По очень многим аспектам японская Ф3000 является одним из ведущих чемпионатов в мире. Я и не ожидал, что уровень Ф3000 может быть настолько высоким, очень впечатляюще.

В: Как ты считаешь, гонщикам есть там чему поучиться? Мне кажется, что большинство парней, прошедших через этот класс, забывали это делать и канули в лету…

МШ: Да, и это проблема, поскольку никто не ожидает от Ф3000 настолько высокого уровня. Те, кто попадал в этот класс, губили свои карьеры из-за прессинга и прочего, и никто теперь о них не вспоминает. И это проблема, да.

В: Ты сказал, что квалификации в Японии более сложны чем в Ф1.

МШ: Да, разница между квалификационными и шинами для гонки гораздо сильнее, чем здесь. Нет, Ф1 они тоже хороши, но в Ф3000 тебе приходится прикладывать гораздо больше усилий, чтобы контролировать автомобиль и просто удержать руль в руках. Шины настолько хороши и у них столько держака, что это просто невероятно. Ты буквально ощущаешь сцепление с трассой, здесь такого чувства нет.

В: Вернёмся к гонкам спортивных автомобилей. Можешь ли ты посоветовать молодым гонщикам такой же путь развития их карьеры?

МШ: Да, но только если иметь дело с командой подобной «Мерседес». Потому что когда ты работаешь с командой, большой командой, ты набираешься много опыта, ты наматываешь много километров на трассах. И много чему учишься в гонках. А в европейской Ф3000, если тебе попадается плохой автомобиль, ты оказываешься нигде. Ситуация в Ф3000 настолько опасна для карьеры, что лучше её сразу избегать.

В: Ты рад, что тебя обошла сия чаша? Ведь легко можно было повторить путь Френтцена, сев за руль в не той команде…

МШ: Ты прав. Френтцен отличный парень, он очень быстр. Я имею в виду что он действительно быстр и справился бы с работой не хуже меня. Но ему не повезло с автомобилем.

В: Мы беседовали с тобой вчера вечером и я сказал, что для тебя сошлись все звёзды. У тебя был правильный автомобиль в Ф3, в гонках спортивных автомобилей, и здесь. Но в один день всё может пойти по-другому…

МШ: Да, это случится. Всегда будет наивысшая точка, после которой будет следовать спад. Но надо стараться держать ситуацию под контролем и возвращаться на вершину, или даже брать планку повыше. Однозначно, что-то да случится, возможно, я не пройду квалификацию или что-то в этом роде. В такой ситуации главное не создавать себе лишний прессинг из-за того, что говорят и пишут журналисты, и не давать им повода считать тебя тем, кем ты не являешься в плане мастерства. Надо твёрдо стоять ногами на земле, стараться не заработать головокружение от успехов, и тогда, когда всё пойдёт не так, последствия будут не такими сильными. Пресса в Германии такова, что они готовы тебя боготворить, и из-за этого, если у тебя всё пойдёт наперекосяк, твоё падение будет только ощутимее.

В: У них давно не было тех, кого можно было бы поддерживаться. Была пара парней, но они так ничего и не достигли…

МШ: Да, не лучшая ситуация для меня, ты прав.

В: Всё это изменит твою личную жизнь, вся эта Ф1? Больше денег…

МШ: Больше денег, ага. Я только получил возможность выступать, о каких деньгах может идти речь? Может быть, в будущем это позволит мне прилично зарабатывать, но не сейчас.

В: Но на ТВ все быстро становятся звёздами, в Германии тебя уже показывают каждую неделю, ты становишься кем-то вроде Бориса Беккера [популярный теннисист в Германии в 1990-х — прим. ред.]…

МШ: Я так не думаю.

В: Такое впечатление, что ты сел в автомобиль и сразу быстро поехал, прямо как Джонни Херберт когда он провёл свои первые тесты в Ф1. Всё выглядело достаточно легко для него. Как ты думаешь, твоя ситуация похожа на ту?

МШ: У меня вообще не возникает проблем с изменением обстановки и новым опытом. Каждый раз, когда у меня меняются обстоятельства, я достаточно быстро к ним адаптируюсь. Но не надо меня сравнивать с кем-то другим.

В: Но ты согласен с тем, что у тебя есть способность быстро адаптироваться и сразу выдавать максимум, и перемена обстановки для тебя проходит достаточно просто?

МШ: Возможно, именно это и называют талантом, я не знаю. Я могу это объяснить только опытом в группе Ц, множеством километров, намотанных за рулём мощного автомобиля. У меня есть только такое объяснение.

В: Наверное, твои амбиции простираются вплоть до титула чемпиона мира. Что скажешь?

МШ: Мои планы простираются исключительно на «Формулу-1», ничего более.

В: Ты рад тому, что не будешь выступать в гонках спортивных автомобилей в следующем году?

МШ: Мне кажется, я просто не смогу в следующем году выступать и в спортпрототипах, и в Ф1. Я надеюсь, что смогу полностью сконцентрироваться на Ф1, но посмотрим, как сложится ситуация. Если получится, поеду в «Формуле-1», не сложится с Ф1 — продолжу выступлениях в гонках спортивных автомобилей.

В: Если ты будешь выступать в Ф1, очевидно, что через два или три года «Мерседес» вновь призовёт тебя под свои знамёна…

МШ: Не думаю, посмотрим. Это было бы реально круто, но нельзя мне задавать сейчас такие вопросы.

В: Но через несколько лет ты же можешь выступать в Ф1 за рулём «Мерседеса». Это твоя мечта?

МШ: Да. Это была бы фантастика. Если бы это только случилась…

Источник