«Заканчивая школу». Десятая глава «Неизвестного Кими»

Fun Formula продолжает публиковать перевод книги Кари Хотакайнена “Неизвестный Кими Ряйккёнен”. На очереди десятая глава — “Заканчивая школу”.

В своем дебютном сезоне Кими оказался настолько быстрым, что получил шанс ехать еще быстрее: в “Макларене” захотели выкупить его контракт у “Заубера” ещё до его окончания. Петер Заубер не хотел отпускать гонщика. Частенько, когда речь идёт о деньгах, видишь лишь цифры на бумаге. В этот же раз было видно гораздо больше: “Макларен” выкупил Ряйккёнена, предоставив швейцарской команде прекрасные грузовики и очень дорогую аэродинамическую трубу. Члены команды до сих пор шутят о ней и о том, как продали за неё Кими.

“Макларен” определил поворотный момент в жизни Кими. Теперь он в большой команде, окружен именитыми спонсорами, его досконально изучает строгий босс, слепят вспышки камер. Вчера от него всего лишь ждали результатов, сегодня он их даёт. Его заметили.

Молодой парень едва за 20 получил то, что хотел — скорость. А в дополнение к скорости ещё и непропорциональное внимание. Он нигде не оставался один, его частная жизнь стала почвой для слухов, которые заканчивались для Кими как хорошо, так и плохо.

За год до этого Кими встретил 19-летнюю модель по имени Дженни Дальман. Вскоре они были помолвлены, и как только их отношения стали официальными, они превратились в больших героев маленькой страны.

Кими финишировал третьим в первой гонке в Австралии, установив быстрейший круг. Начало было великолепным, знамения были хорошими. Но случившееся уже в следующей гонке в Малайзии стало предвестником проклятия, преследовавшего Кими весь период его карьеры в “Макларене” — двигатель заглох.

Нигде в спорте успех так не зависит от оборудования, как в «Формуле-1».

За всё время в “Макларене” — с 2002 по 2006 год — у Кими прямо посреди гонок 12 раз умирал двигатель, практически гарантированные очки разбивались об асфальт. Если бы не технические проблемы, он бы выиграл два чемпионата мира. Конечно, проблемы с экипировкой не являются чем-то из ряда вон и в других видах спорта, но сложно представить, что их последствия там будут столь же жестоки, как в Ф1. В лыжных гонках может подвести смазка, но сложно представить себе лыжника, который всю карьеру будет винить в неудачах свою команду. Или нельзя представить Роджера Федерера, сваливающего вину за поражение на плохую ракетку или мяч, движущийся по странной траектории.

Люди, связанные с «большими призами», любят говорить в сослагательном наклонении: “Если бы двигатель выдержал… Если бы тот гонщик не бортанул меня… Если бы не было машины безопасности… Если бы солнце стало луной, а рак свистнул на горе…” Спекуляции такого рода — любимое занятие в паддоке, на втором месте уверенно идут слухи.

Но одна вещь у Кими прошла как по маслу: в 2002-м он деньгами помог обновить свой детский дом, включая туалет внутри здания. Наверняка большинство других гонщиков с самого начала жизни имели возможность посидеть на унитазе в тепле.

“Макларен” оказался суровой школой. Ей руководил строгий директор, босс команды Рон Деннис. Гараж же был полон простых, приземлённых парней: гоночный инженер Марк Слэйд, механики Марк “Элвис” Пристли, “Филли-Коробка Передач”, Маркус Проссер и многие другие парни, не хватавшие звёзд с неба. И конечно же, там был Марк Арнолл, физиотерапевт, работающий с Кими до сих пор. Он, к слову, был ещё и сарафанным радио для Рона Денниса. Каждый раз, когда Кими делал что-то неприличное или не подходящее статусу команды, Рон звонил Марку, чтобы узнать, что происходит.

Присоединившись к “Макларену”, Кими вступил в непредсказуемый мир, где самый быстрый гонщик дня в мгновенье становится самым медленным, стоит его шинам износиться. Это испытывало характер гонщика, который в случае Кими оказался сильным. Командный дух укреплялся за пределами паддока, но бывали случаи, когда от этого духа разило алкоголем.

Кими сидит на сером диване и невозмутимо вспоминает времена с “Маклареном” и Деннисом, хотя тогда не всё всегда было спокойно. Время сглаживает углы.

“Я думал, что Рон Деннис был помешан на контроле. Пожалуй, это касается всего, что он делает. Он не следит за тобой специально, он просто такой. Все должно быть чётко, бумаги и всё такое. Сейчас мне нравится порядок дома, чтобы всё не выглядело как оружейный полигон. Уверен, у Рона было так же. И он меня особо не напрягал; может, его больше напрягало то, что делал я, например новости о моих загулах в газетах. Я на это всё клал огроменный болт, но ему это наверняка давалось сложнее”.

Огонь и вода, две противоположности с одной страстью — волей к победе. Но у них были совершенно разные понимания об отдыхе и связях с общественностью. Хватало того, что один из них был 23-летним сорванцом из семьи рабочих, а другой — 55-летним боссом с огромной ответственностью. У Рона были отшлифованные манеры и чувство стиля; Кими же был сельским парнем, зависимым от собственных инстинктов.

Среди спонсоров “Макларена” были две компании класса люкс: швейцарский бренд часов “ТАГ Хойер” и немецкий дом моды “Хьюго Босс”. Последний, в частности, намеревался одевать гонщиков.

“В “Макларене” было очень важно, как ты выглядишь. Костюмы от “Босс” были ужасны — черные и блестящие, жутко неудобные. Но Рон считал, что всё должно быть именно так”.

Ледяной человек, Айсмен. Это прозвище Кими получил от Рона Денниса. Оно подходит в лучшем случае половине Кими, но точно описывает его профессиональную сторону: из холодного климата, быстро ездит, мало говорит, ничего не объясняет, делают свою работу по-максимуму и двигается дальше. Чуть позже эта роль стала включать в себя ношение солнцезащитных очков где угодно, кроме душа.

Почти у всех профессиональных боксеров и реслеров есть прозвища, за которыми они могут прятать свои имена, не проливая на них чужую и свою кровь. “Айсмена” невозможно применить в реальной жизни, как и “Палача из Кяпюля” — прозвище Юкки Ярвинена, профессионального боксера. Так же, как вы не подумаете о прозвище “Иди”, услышав имя еще одного боксера, Амина Асикайнена. То, что работает на ринге и на треке, не годится для гостиной или очереди в магазине. “Айсмен” великолепно срабатывал на треке и рядом с ним, но мгновенно таял в семейной жизни молодой пары.

Пять лет в “Макларене” научили Кими абсолютно всему и немного больше. Пока он был в “Заубере”, он овладел только минимумом английского, а теперь научился говорить более красиво, но всё ещё выборочно: он говорил с командой, но не давал ни слова прессе. Но важнее всего то, что Кими обрел компанию хороших друзей, эдакий гоночный дом. Физиотерапевт Марк Арнолл и гоночный инженер Марк Слэйд были сердцем этого коллектива. Второй был в команде еще со времен Хяккинена.

“Мы очень хорошо поладили со Слэйдом. Я просил его уйти в “Феррари” со мной, но ему было сложно из-за семьи и необходимости переезда в Италию. Потом, когда я договаривался с “Лотусом” после этапа карьеры в ралли, я сказал, что хочу сам выбрать инженера. Тебе нужен хороший инженер, иначе все бесполезно. Я знал, что, по сути, Слэйд свободен, потому что в “Мерседесе” он занимался совсем другой работой. Он уже знал часть персонала в “Лотусе”, и, учитывая это, он был лучшей кандидатурой. Мой нынешний инженер Дэйв Гринвуд (после перехода Гринвуда в “Мэнор” его сменил Карло Санти) и Марк Слэйд — без сомнения лучшие инженеры, с которыми я работал. Они очень похожи, могли бы быть даже братьями”.

Марк Слейд оказался очень строгим человеком, который не терпел каких-либо бессмысленных замечаний. А ещё у него была привычка со злости швыряться ручкой.

“Однажды мы привязали его ручку к веревке, чтобы она не улетала очень далеко”.

Группа сплотилась во многом потому, что в те дни машины можно было тестировать сколько угодно, иногда по шесть дней подряд и даже между гонками. Спонсоры тоже пытались откусить себе кусочек гонщика.

Те годы, как и все годы в принципе, имели свои взлёты и падения. Оглядываясь назад, можно сказать, что то, что казалось гладким асфальтом, на самом деле было американскими горками. Двигатели на машинах Кими сыпались один за другим или ему не везло прямо со старта. На Гран-при Франции в Маньи-Куре Кими лидировал на предпоследнем круге и летел к своей первой победе, но всё вдруг испортила лужа масла, оставленная “Тойотой” Аллана Макниша в одном из последних поворотов.

“Мне пришлось замедлиться, и Шуми получил шанс на обгон. Меня это очень долго злило. Это могла быть моя первая победа”.

На следующий год Кими выиграл в Малайзии свою первую гонку, но это стало слабым утешением, когда год подошёл к концу. Шуми выиграл чемпионат с отрывом в два очка. И вот опять — если бы машина не подвела тогда-то и тогда-то…

В 2005-м Кими снова мог стать чемпионом, но двигатели чихали, а валы ломались. В Германии вообще сломалась подвеска. Мотор пришлось менять, что привело к штрафу в десять позиций. И даже тогда, прорываясь из хвоста, Кими все равно попал на подиум. В том же году в Японии он показал значение слова “упорство”. Стартовав 17-м, он обгонял машину за машиной, пока на последнем круге перед ним не остался один лишь Джанкарло Физикелла.

“А потом я обогнал и его. Было классно. Я помню этот день. И, конечно, мою первую победу в Малайзии”.

Что еще приобрёл Кими за пять лет в “Макларене”? Что узнал за это время? Он научился справляться с болью и неудачами, понимать механиков с полуслова. Что изменилось за пять лет? Кого выпустила эта британская школа? И совпадение ли, что один из его шлемов несёт на себе имя Джеймса Ханта?

Журналисты писали о его отдыхе чёрным по белому, крупными буквами — с причиной или без. Иногда его веселье было настолько ярким, что огненные заголовки были весьма кстати. А иногда его посиделки в караоке бессмысленно занимали газетные полосы. Может, Кими вёл совершенно нормальную жизнь гонщика, но не в то время? С чьей точки зрения вообще смотреть на то, что и почему называется нормой?

Сложно оценивать прошлое, находясь в настоящем, не так ли? Но в комнате Кими это прошлое находится на расстоянии вытянутой руки. Шлем с именем Джеймса Ханта на нём занимает гордое место на полке рядом с другими шлемами. Кими выступал с ним на Гран-при Монако в 2012-м. К слову, под именем Ханта он как-то выступил и в гонке на снегоходах.

Почему именно Хант? И что такого особенного в “Макларене”? Ответ кроется в Англии, где закрытые треки имеют свою магическую атмосферу. Джеймс Хант — один из наиболее известных британских гонщиков, безбашенный сорвиголова. Он выиграл чемпионат в 1976 году, но куда больше запомнился стилем жизни, который по современным меркам может показаться распутным. То, что тогда было нормой, сегодня уже считается неприемлемым.

Чем же это прошлое восхищает Кими?

“Во времена Ханта гонщики больше уважали друг друга. Если ты в кого-то врежешься, можешь и умереть, потому что топливные баки были по бокам машины. Теперь, когда всё намного безопаснее, можно делать всякие глупости. Тогда ты не мог. Они уважали друг друга, потому что знали, что каждый ходит по лезвию ножа. Сейчас же, если ты кого-то подрежешь, тебе ничего не будет. Тогда гонщики больше времени проводили вместе. Чувство братства помогало отодвинуть страх смерти,” — говорит Кими. Хант говорил то же самое. По его словам, лучше было расслабиться ночью, ведь она могла оказаться последней. Его философия хорошо описана в биографии Джеральда Дональдсона.

Сочетание веселья и близости смерти сейчас кажется странным, но тогда оно было реальностью. В период 1970-82 годов в Ф1 погибло 11 гонщиков. И ещё один должен был погибнуть, но вопреки судьбе до сих пор посещает гонки, ходит от репортёра к репортёру, комментирует спорт и его правила. Опыт Ники Лауды, наравне с его ожогами, приковывает внимание журналистов.

В 1976-м на Нюрбургринге Лауда попал в страшную аварию — он получил серьёзные ожоги и едва не умер. Католический священник уже почти соборовал его и был готов отпевать, но уже через месяц Лауда снова сел за руль “Феррари”. В то время шасси делали из алюминия, карбон появился только в 1980-х.

Мир “Формулы 1” 70-80-х отличался от нынешнего. Гонщики курили, коптились и горели в машинах. Они жили сегодняшним днём, и иногда случалось так, что завтрашний действительно встречали не все. Пиво мерили ведрами, а сигареты — блоками.

Не сказать, что Кими жаждет этого отсутствия безопасности или пива, нет — он хочет расслабленной, неформальной атмосферы. И, возможно, именно её он и нашел в боксах “Макларена”.

“Ни за что! Я не надену пиджак! Вы, парни, ошибаетесь, заставляя людей соответствовать подобному стилю — это не помогает привлечь внимание молодёжи. Они не хотят видеть людей, одевающихся как Джеки Стюарт! … Жизнь слишком коротка, чтобы ограничивать её в том, где это не жизненно важно”. (Джеральд Дональдсон, Биография Джеймса Ханта, “Вёрджин Букс”, 2009, стр. 148) Вот, что сказал Хант; вот, что мог сказать Ряйккёнен.

Хант был заядлым курильщиком и в плохой день мог выкурить четыре десятка сигарет. Кими же нерегулярный курильщик.

“Пацаном я курил пару лет, но во время карьеры не имел такой привычки. Разве что пару сигарет, когда меня всё бесило, правда, бесило меня всё частенько. Да и во время периода в “Лотусе” я мог выкурить одну-две в паддоке или во время посиделок с боссом. После этого я почти не курил. У меня астма, так что я завязал с постоянным курением. Я даже пробовал “Норз Стейт”, те, что без фильтров. По утрам я от них жутко кашлял. А ещё все знают, что я изредка нюхаю табак, но никто и слова об этом не говорит”.

Попойка является давней традицией английских гонщиков, причем той, которую живо поддерживали в “Макларене”. Кими ценил эту традицию, и его коллеги разделяли подобную позицию. Особенно механикам и сменщикам колес было приятно, когда гонщик присоединялся к ним, чтобы пропустить по стакану.

“Должен сказать, для гонщика я пил чертовски много. Много раз поднимал тосты за каждого из тех, с кем пил. Но я больше не жду конца сезона, чтобы начать пьянствовать. Не думаю, что после карьеры сразу нырну в запой. Я своё уже выпил, мне не надо продолжать”.

Идеальный вечер глазами Джеймса Ханта был таким: болтать с друзьями у телевизора, с едой из фаст-фуда на коленях, ящиком пива и может быть косячком травы. Идеальный вечер Кими от этого сценария разительно отличается, но, учитывая годы вечеринок, это, безусловно, не забронированный заранее столик в ресторане с Мишленовской звездой.

Джеймс Хант был в метре от умирающего Ронни Питерсона в 1978-м. Он первым побежал к горящей машине, чтобы помочь. Эта и другие смертельные аварии начали пугать его.

“Мысли о смерти пугают меня до чёртиков. Я думаю о том, каково это, быть мёртвым и есть ли жизнь после смерти. Я хочу уйти на пенсию, когда придёт время. Добровольно. А для этого надо выжить, что в автоспорте значит не подвергать себя рискам слишком долго. Гонки вдыхают в меня жизнь. Но и пугают меня до смерти”. (Дональдсон, стр. 198)

Кими не боится, потому что машины сейчас на порядок безопаснее, чем были во времена Ханта. Взамен он брезгует «формульным» околоспортом, прямо как Хант, ненавидевший большие вечеринки с кучей незнакомцев, где он был в центре внимания. Но, как и Джеймс, он любит высокотехнологичную конкурентную среду. Хант, будучи молодым, заявлял, что если не станет лучшим в Ф1, сделает это где-нибудь еще. Кими считает, что самый безопасный метод вождения — быть быстрее остальных. Хант соглашается, думая, что высокая скорость повышает концентрацию и снижает ошибки.

Хант нервничал перед каждой гонкой. Он ходил туда-сюда по паддоку, выкуривал одну сигарету за другой, надевал и снимал шлем, его тошнило. У Кими же перед гонкой лишь один ритуал: “Я всегда сажусь в машине с правой стороны”.

Из биографии Дональдсона становится известно, что Хант любил птиц и животных. А больше всего — своего пса Оскара, в котором души не чаял. Эта сторона Ханта была плохо известна общественности. Кими же любит детей, и, в отличие от Ханта, люди об этом знают.

Джеймс Хант ушел из гонок 8 июля 1979 года. Он провел за рулем 12 лет жизни. Кими уже провел 18, и конца пока не видно.

Хант был в депрессии. В конце концов, он нашел внутреннее спокойствие, бросил курить и пить. Встретил Хелен Диксон и сделал ей предложение по телефону. Два дня спустя он скончался от инфаркта, всего в 42 года. Кими влюбился в Минтту Виртанен в 2013-м и забросил запои. Теперь он 38-летний отец двух детей. Когда он уйдет на пенсию, то заведёт себе собаку.

Перевод: Никита Романов

Редактура: Мстислав Петров

Помочь проекту и ускорить перевод книги можно здесь

Авторское предисловие

Первая глава (Первая часть и Вторая часть)

Вторая глава

Третья глава (Первая часть и Вторая часть)

Четвёртая глава (Первая часть и Вторая часть)

Пятая глава (Первая часть и Вторая часть)

Шестая глава

Седьмая глава

Восьмая глава

Девятая глава

Источник